Николай Васильевич Гоголь
Антон Павлович Чехов
Михаил Афанасьевич Булгаков

Николай Васильевич
Гоголь
Произведения

Тарас Бульба

 - А с чем приехали? - спросил кошевой, когда паром приворотил к берегу.
     Все рабочие, остановив свои работы и подняв топоры и долота, смотрели в
ожидании.
     - С бедою! - кричал с парома приземистый козак.
     - С какою?
     - Позвольте, панове запорожцы, речь держать?
     - Говори!
     - Или хотите, может быть, собрать раду?
     - Говори, мы все тут.
     Народ весь стеснился в одну кучу.
     - А вы разве ничего не слыхали о том, что делается на гетьманщине?
     - А что? - произнес один из куренных атаманов.
     - Э! что? Видно, вам татарин заткнул клейтухом уши, что  вы  ничего  не
слыхали.
     - Говори же, что там делается?
     - А то делается, что и родились и крестились, еще не видали такого.
     - Да говори нам, что делается, собачий сын! - закричал один  из  толпы,
как видно, потеряв терпение.
     - Такая пора теперь завелась, что уже церкви святые теперь не наши.
     - Как не наши?
     - Теперь у жидов они на аренде. Если жиду вперед  не  заплатишь,  то  и
обедни нельзя править.
     - Что ты толкуешь?
     - И если рассобачий жид не  положит  значка  нечистою  своею  рукою  на
святой пасхе, то и святить пасхи нельзя.
     - Врет он, паны-браты, не может быть  того,  чтобы  нечистый  жид  клал
значок на святой пасхе!
     - Слушайте!.. еще не то  расскажу:  и  ксендзы  ездят  теперь  по  всей
Украйне в таратайках. Да не то беда,  что  в  таратайках,  а  то  беда,  что
запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не  то
расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских  риз.  Вот  какие
дела водятся на Украйне, панове! А вы тут сидите на  Запорожье  да  гуляете,
да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей -
ничего нет, и вы не слышите, что делается на свете.
     - Стой, стой! - прервал  кошевой,  дотоле  стоявший,  потупив  глаза  в
землю, как и все запорожцы, которые в важных  делах  никогда  не  отдавались
первому порыву, но молчали и между тем в  тишине  совокупляли  грозную  силу
негодования. - Стой! и я скажу слово. А что ж вы - так бы и  этак  поколотил
черт вашего батька! - что ж вы делали сами? Разве у вас сабель не было,  что
ли? Как же вы попустили такому беззаконию?
     - Э, как попустили  такому  беззаконию!  А  попробовали  бы  вы,  когда
пятьдесят тысяч было одних ляхов! да и - нечего  греха  таить  -  были  тоже
собаки и между нашими, уж приняли их веру.
     - А гетьман ваш, а полковники что делали?
     - Наделали полковники таких дел, что не приведи бог и нам никому.
     - Как?
     - А так, что уж теперь гетьман,  заваренный  в  медном  быке,  лежит  в
Варшаве, а полковничьи руки и головы  развозят  по  ярмаркам  напоказ  всему
народу. Вот что наделали полковники!
     Всколебалась вся толпа. Сначала пронеслось по  всему  берегу  молчание,
подобное тому, как бывает перед свирепою  бурею,  а  потом  вдруг  поднялись
речи, и весь заговорил берег.
     - Как! чтобы жиды держали на аренде христианские церкви! чтобы  ксендзы
запрягали в  оглобли  православных  христиан!  Как!  чтобы  попустить  такие
мучения на Русской земле от проклятых недоверков! чтобы вот так поступали  с
полковниками и гетьманом! Да не будет же сего, не будет!
     Такие слова перелетали по всем концам.  Зашумели  запорожцы  и  почуяли
свои силы. Тут уже не было волнений легкомысленного народа: волновались  всь
характеры тяжелые и крепкие, которые не скоро накалялись,  но,  накалившись,
упорно и долго хранили в себе внутренний жар.
     - Перевешать всю жидову! - раздалось из толпы. - Пусть же  не  шьют  из
поповских риз юбок своим жидовкам! Пусть же  не  ставят  значков  на  святых
пасхах! Перетопить их всех, поганцев, в Днепре!
     Слова эти, произнесенные кем-то из толпы,  пролетели  молнией  по  всем
головам, и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов.
     Бедные сыны Израиля, растерявши  все  присутствие  своего  и  без  того
мелкого духа,  прятались  в  пустых  горелочных  бочках,  в  печках  и  даже
заползывали под юбки своих жидовок; но козаки везде их находили.
     - Ясновельможные паны! - кричал один, высокий  и  длинный,  как  палка,
жид, высунувши из кучи  своих  товарищей  жалкую  свою  рожу,  исковерканную
страхом. - Ясновельможные паны! Слово только дайте нам сказать, одно  слово!
Мы такое объявим вам, чего еще никогда не  слышали,  такое  важное,  что  не
можно сказать, какое важное!
     - Ну, пусть скажут, - сказал Бульба,  который  всегда  любил  выслушать
обвиняемого.
     - Ясные паны! - произнес жид. - Таких панов еще  никогда  не  видывано.
Ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете !.. -
Голос его замирал и дрожал от страха. -  Как  можно,  чтобы  мы  думали  про
запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что  арендаторствуют
на Украйне! Ей-богу, не наши! То совсем не  жиды:  то  черт  знает  что.  То
такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут  то  же.
Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
     - Ей-богу, правда! - отвечали из  толпы  Шлема  и  Шмуль  в  изодранных
яломках, оба белые, как глина.
     - Мы  никогда  еще,  -  продолжал  длинный  жид,  -  не  снюхивались  с
неприятелями. А католиков мы и знать не хотим: пусть им черт приснится! Мы с
запорожцами, как братья родные...
     - Как? чтобы запорожцы были с вами братья? - произнес один из толпы.  -
Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев!
     Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали  швырять  в
волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но  суровые  запорожцы  только
смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе.
Бедный оратор, накликавший сам на свою шею беду,  выскочил  из  кафтана,  за
который было его ухватили, в одном пегом и узком камзоле,  схватил  за  ноги
Бульбу и жалким голосом молил:
     -  Великий  господин,  ясновельможный  пан!  я  знал  и  брата  вашего,
покойного Дороша! Был воин на украшение всему рыцарству. Я ему восемьсот це-
хинов дал, когда нужно было выкупиться из плена у турка.
     - Ты знал брата? - спросил Тарас.
     - Ей-богу, знал! Великодушный был пан.
     - А как тебя зовут?
     - Янкель.
     - Хорошо, - сказал Тарас  и  потом,  подумав,  обратился  к  козакам  и
проговорил так: - Жида будет всегда время повесить, когда будет нужно, а  на
сегодня отдайте его мне. - Сказавши это, Тарас повел  его  к  своему  обозу,
возле которого стояли козаки его. - Ну, полезай под телегу, лежи  там  и  не
пошевелись; а вы, братцы, не выпускайте жида.
Иллюстрации

© 2024 Николай Васильевич Гоголь
Биография и творчество.
Главная Биография Портреты О творчестве Произведения Иллюстрации Полезные ресурсы