Николай Васильевич Гоголь
Антон Павлович Чехов
Михаил Афанасьевич Булгаков

Николай Васильевич
Гоголь
Произведения

Тарас Бульба

VIII



     Еще солнце не дошло до половины неба, как  все  запорожцы  собрались  в
круги. Из Сечи пришла весть, что татары во время отлучки козаков ограбили  в
ней все, вырыли скарб, который втайне держали козаки под  землею,  избили  и
забрали в плен всех, которые оставались, и со  всеми  забранными  стадами  и
табунами  направили  путь  прямо  к  Перекопу.  Один  только  козак,  Максим
Голодуха, вырвался дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал  у  него
мешок с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора дни  и  две
ночи уходил от погони, загнал насмерть коня,  пересел  дорогою  на  другого,
загнал и того, и уже на третьем приехал в  запорожский  табор,  разведав  на
дороге, что запорожцы были под Дубном.  Только  и  успел  объявить  он,  что
случилось  такое  зло;  но  отчего  оно  случилось,  курнули  ли  оставшиеся
запорожцы, по козацкому обычаю, и пьяными отдались  в  плен,  и  как  узнали
татары место, где был зарыт войсковой скарб, - того  ничего  не  сказал  он.
Сильно истомился козак, распух весь, лицо пожгло и опалило ему ветром;  упал
он тут же и заснул крепким сном.
     В подобных случаях водилось у запорожцев  гнаться  в  ту  ж  минуту  за
похитителями, стараясь настигнуть их на дороге, потому что пленные  как  раз
могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и  бог
знает в какие местах не показались бы чубатые запорожские головы. Вот отчего
собрались запорожцы. Все до единого стояли они в шапках, потому  что  пришли
не с тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, но совещаться,  как
ровные между собою.
     - Давай совет прежде старшие! - закричали в толпе.
     - Давай совет кошевой! - говорили другие.
     И кошевой снял  шапку,  уж  не  так,  как  начальник,  а  как  товарищ,
благодарил всех козаков за честь и сказал:
     - Много между нами есть  старших  и  советом  умнейших,  но  коли  меня
почтили, то мой совет: не терять, товарищи, времени и гнаться за  татарином.
Ибо вы сами знаете, что за человек татарин.  Он  не  станет  с  награбленным
добром ожидать нашего прихода, а мигом размытарит его, так что и  следов  не
найдешь. Так мой совет: идти. Мы здесь уже погуляли. Ляхи знают,  что  такое
козаки; за веру, сколько было по силам, отмстили;  корысти  же  с  голодного
города не много. Итак, мой совет - идти.
     - Идти! - раздалось голосно в запорожских куренях.
     Но Тарасу Бульбе не пришлись по душе такие слова, и навесил он еще ниже
на очи свои  хмурые,  исчерна-белые  брови,  подобные  кустам,  выросшим  по
высокому темени горы, которых верхушки вплоть занес иглистый северный иней.
     - Нет, не прав совет твой, кошевой!- сказал он. - Ты не  так  говоришь.
Ты позабыл, видно, что в плену остаются наши, захваченные ляхами? Ты хочешь,
видно, чтоб мы не уважили первого, святого закона товарищества: оставили  бы
собратьев своих на то, чтобы с них с живых содрали кожу  или,  исчетвертовав
на части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам,  как  сделали
они уже с гетьманом и лучшими русскими витязями на Украйне. Разве  мало  они
поругались и без того над святынею? Что ж мы такое? спрашиваю  я  всех  вас.
Что ж за козак тот, который кинул в беде товарища, кинул  его,  как  собаку,
пропасть на чужбине? Коли уж на то  пошло,  что  всякий  ни  во  что  ставит
козацкую честь, позволив себе плюнуть в седые усы  свои  и  попрекнуть  себя
обидным словом, так не укорит же никто меня. Один остаюсь!
     Поколебались все стоявшие запорожцы.
     - А разве ты позабыл, бравый полковник, - сказал тогда кошевой, - что у
татар в руках тоже наши товарищи, что если мы теперь их не выручим, то жизнь
их будет продана на вечное невольничество язычникам, что хуже  всякой  лютой
смерти? Позабыл разве, что у них теперь вся казна наша, добытая христианскою
кровью?
     Задумались все козаки и не знали, что сказать. Никому  не  хотелось  из
них заслужить обидную славу. Тогда вышел вперед  всех  старейший  годами  во
всем запорожском войске Касьян Бовдюг. В чести был он от всех  козаков;  два
раза уже был избираем кошевым и на войнах тоже был сильно добрый  козак,  но
уже давно состарелся и не бывал ни в каких походах; не любил тоже и  советов
давать никому, а любил старый вояка лежать на боку у козацких кругов, слушая
рассказы про всякие бывалые случаи и козацкие походы. Никогда не  вмешивался
он в их речи,  а  все  только  слушал  да  прижимал  пальцем  золу  в  своей
коротенькой трубке, которой не выпускал изо рта, и  долго  сидел  он  потом,
прижмурив слегка очи; и не знали козаки, спал ли он или все еще слушал.  Все
походы оставался он  дома,  но  сей  раз  разобрало  старого.  Махнул  рукою
по-козацки и сказал:
     - А, не куды пошло! Пойду  и  я;  может,  в  чем-нибудь  буду  пригоден
козачеству!
     Все козаки притихли, когда выступил  он  теперь  перед  собранием,  ибо
давно не слышали от него никакого слова.  Всякий  хотел  знать,  что  скажет
Бовдюг.
     - Пришла очередь и мне сказать слово, паны-братья! - так  он  начал.  -
Послушайте, дети, старого. Мудро сказал кошевой;  и,  как  голова  козацкого
войска, обязанный приберегать его и пещись о войсковом скарбе, мудрее ничего
он не мог сказать. Вот что! Это  пусть  будет  первая  моя  речь!  А  теперь
послушайте, что скажет моя другая речь. А вот что скажет  моя  другая  речь:
большую правду сказал и Тарас-полковник, - дай боже ему побольше веку и чтоб
таких полковников было побольше на  Украйне!  Первый  долг  и  первая  честь
козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не  слышал  я,
паны-братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего  товарища.
И те и другие нам товарищи; меньше их или больше - все равно, все  товарищи,
все нам дороги. Так  вот  какая  моя  речь:  те,  которым  милы  захваченные
татарами, пусть отправляются за татарами, а которым милы полоненные ляхами и
не хочется оставлять правого дела, пусть остаются. Кошевой по долгу пойдет с
одной половиною за  татарами,  а  другая  половина  выберет  себе  наказного
атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, не пригоне
быть никому другому, как только одному Тарасу Бульбе.  Нет  из  нас  никого,
равного ему в доблести.
     Так сказал Бовдюг и затих; и обрадовались  все  козаки,  что  навел  их
таким образом на ум старый. Все вскинули вверх шапки и закричали:
     - Спасибо тебе, батько! Молчал, молчал, долго молчал, да вот наконец  и
сказал. Недаром говорил,  когда  собирался  в  поход,  что  будешь  пригоден
козачеству: так и сделалось.
     - Что, согласны вы на то? - спросил кошевой.
     - Все согласны! - закричали козами.
     - Стало быть, раде конец?
     - Конец раде! - кричали козаки.
     - Слушайте  ж  теперь  войскового  приказа,  дети!  -  сказал  кошевой,
выступил вперед и надел шапку, а все запорожцы, сколько их  ни  было,  сняли
свои шапки и остались с непокрытыми головами, утупив очи в землю, как бывало
всегда между козаками, когда собирался что говорить старший.
     - Теперь отделяйтесь, паны-братья! Кто хочет  идти,  ступай  на  правую
сторону;  кто  остается,  отходи  на  левую!  Куды  бо'льшая  часть   куреня
переходит, туды и атаман; коли меньшая часть переходит, приставай  к  другим
куреням.
     И все стали переходить, кто на правую, кто на левую  сторону.  Которого
куреня бо'льшая часть переходила, туда и куренной атаман переходил; которого
малая часть, та приставала к другим куреням; и вышло без малого  не  поровну
на всякой стороне. Захотели  остаться:  весь  почти  Незамайковский  курень,
бо'льшая  половина  Поповичевского  куреня,  весь  Уманский   курень,   весь
Каневский курень, бо'льшая половина Стебликивского куреня, бо'льшая половина
Тымошевского куреня. Все остальные вызвались идти вдогон за татарами.  Много
было на обеих сторонах дюжих и храбрых козаков, Между теми, которые решились
идти вслед за татарами, был  Череватый,  добрый  старый  козак,  Покотыполе,
Лемиш, Прокопович Хома; Демид Попович тоже  перешел  туда,  потому  что  был
сильно завзятого нрава козак - не мог долго  высидеть  на  месте;  с  ляхами
попробовал уже он дела, хотелось попробовать еще с татарами. Куренные  были:
Ностюган, Покрышка, Невылычкий; и много еще других славных и храбрых козаков
захотело попробовать меча и могучего плеча в  схватке  с  татарином.  Немало
было также сильно и сильно  добрых  козаков  между  теми,  которые  захотели
остаться: куренные Демытрович,  Кукубенко,  Вертыхвист,  Балабан,  Бульбенко
Остап. Потом много было еще других именитых  и  дюжих  козаков:  Вовтузенко,
Черевыченко, Степан Гуска, Охрим Гуска, Мыкола Густый, Задорожний, Метелыця,
Иван Закрутыгуба, Мосий Шило, Дьгтяренко, Сыдоренко, Пысаренко, потом другой
Пысаренко, потом еще Пысаренко, и много было других добрых козаков. Все были
хожалые, езжалые: ходили по анатольским берегам, по  крымским  солончакам  и
степям, по всем речкам большим и малым, которые впадали  в  Днепр,  по  всем
заходам и днепровским островам; бывали в молдавской, волошской,  в  турецкой
земле; изъездили всь Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали  в
пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопили немало
турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку. Не  раз  драли
на онучи дорогие паволоки и  оксамиты.  Не  раз  череши  у  штанных  очкуров
набивали все чистыми цехинами. А сколько всякий из  них  пропил  и  прогулял
добра, ставшего бы другому на всю жизнь, того и счесть нельзя. Все  спустили
по-козацки, угощая весь мир и нанимая музыку, чтобы все веселилось,  что  ни
есть на свете. Еще и теперь у редкого  из  них  не  было  закопано  добра  -
кружек, серебряных ковшей и запястьев под камышами на днепровских  островах,
чтобы не довелось татарину найти его, если бы, в случае  несчастья,  удалось
ему напасть врасплох на Сечь; но трудно было бы татарину найти  его,  потому
что и сам хозяин уже стал забывать, в котором месте  закопал  его.  Такие-то
были козаки, захотевшие остаться и отмстить  ляхам  за  верных  товарищей  и
Христову веру! Старый козак Бовдюг захотел также остаться с ними,  сказавши:
"Теперь не такие мои лета, чтобы гоняться за татарами, а тут есть место, где
опочить доброю козацкою смертью. Давно уже  просил  я  у  бога,  чтобы  если
придется  кончать  жизнь,  то  чтобы  кончить  ее  на  войне  за  святое   и
христианское дело. Так оно и случилось. Славнейшей кончины уже  не  будет  в
другом месте для старого козака".
Иллюстрации

© 2024 Николай Васильевич Гоголь
Биография и творчество.
Главная Биография Портреты О творчестве Произведения Иллюстрации Полезные ресурсы